Ещё нашла много
Гордыня - это:
1. Невозможность того факта, что ты всегда прав. Уверенность в собственной постоянной правоте (непогрешимость).
2. Покровительственное отношение к другим, отношение свысока.
3. Чувство собственной важности.
4. Унижение себя и других.
5. Мысль о том, что ты лучше других, хвастовство.
6. Приписывание себе трудов и заслуг других людей.
7. Умение поставить соперника в невыгодное положение, управление людьми для достижения желаемого.
8. Контроль за ситуацией, но без несения ответсвенности за ситуацию.
9. Надменное отношение, суетность, стремление часто смотреться в зеркало.
10. Выставление напоказ достатка, одежды и пр.
11. Непозваление другим помогать себе и неготовность работать вместе с другими.
12. Привлечение к себе внимания.
13. Болтливость или разговоры о своих проблемах.
14. Обидчивость.
15. Излишняя чувствительность или бесчувственность.
16. Чрезмерная занятость своей персоной.
17. Мысли о том , что другие думают или говорят о тебе.
18. Использование слов, которые слушатель не понимает, и ты об этом знаешь.
19. Ощущение своей никчемности.
20. Отказ измениться или мысль о том, что тебе не стоит изменится.
21. Непрощение себя и остальных.
22. Разделение людей на иерархические уровни - кто лучше или важнее, затем поведение в соответсвии с иерархией.
23. Мысль о том,что ты важнее других, когда делаешь конкретную работу.
24. Брать на себя непосильную работу.
25. Недоверие к людям, Богу, Посланникам и Владыкам.
26. Состояние озабоченности тем, какое впечатление ты производишь на других.
27. Мысль о том, что ты выше закона и есть особый сын Бога.
28. Сотворение кумира из себя и из других.
29. Работа сверх всякой меры, т.е. столько, что физическое тело не выдерживает.
30. Изменение манеры поведение в зависимости от того, с кем говоришь.
31. Неблагодарность.
32. Игнорирование "малых людей".
33. Невнимание.
34. Неосознание своей гордыни и духовных проблем.
35. Наличие раздражительного тона.
36. Повышение голоса в злобе и досаде.
37. Мысль о том,чтобы проучить кого-либо, или речь о третьем лице в унизительном тоне.
38. Неподчинение воле Бога.
39. Недостаток самоуважения.
40. "Что ты мог бы для меня сделать?"
41. Безрассудство и безумство.
42. Наличие отношения "мой брат есть хранитель меня", обратная позиция "я есть хранитель моего брата".
43. Нечестность по отношению к себе и другим
44. Неспособность пойти на компромисс.
45. Желание всегда оставить последнее слово за собой.
46. Нежелание делиться своими знаниями с тем, чтобы иметь возможность контроля.
47. Невнимание к физическому телу или чрезмерное внимание к нему.Невнимание к своей душе.
48. Мысль о том, что ты должен это сделать, т.к. никто другой не сможет сделать это лучше.
49. Указание на ошибки другого в тоне осуждения.
50. Мысль о необходимости спасать других от их проблем (и мысль и действие).
51. Предубежденность к людям в зависимости от внешнего вида, цвета кожи и пр.
52. Гордость от занимаемого положения.
53. Чрезмерное уважение к себе.
54. Сарказм

«Обидчивость как форма проявления гордости.»

Вступительное слово

«Все мы знаем, что такое обида, потому что обижали и обижались. Сами того не сознавая, всякий обижающий и всякий обижающийся ранят себя, так как лишают себя солнца любви. Обидчик ранит не только свою душу, но и тело…» - так писал архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) в книге «Апокалипсис мелкого греха: Избранные статьи».

Обидчивость - это желание лучшего отношения к себе, чем то, которое человек наблюдает в окружающих. Мы обижаемся тогда, когда считаем
себя заслуживающими лучшего отношения к себе.

Легко сказать: «Не обижайтесь». А как поступить?.. Паренко Н.Ф. напоминает: «Вспомним, что советуют нам святые Отцы: если тебя обидели, попроси у него прощения, пожелай ему счастья, здоровья, молись об обижающих и унижающих тебя. В награду будешь иметь душевное спокойствие, чистое сердце, крепкое здоровье».

Н.И.Поздняков старший научный сотрудник Военно-морского института радиоэлектроники им. А.С.Попова

Обидчивость как форма проявления гордости.

В в е д е н и е

В Священном Писании и святоотеческом наследии большое внимание уделено борьбе против грехов, наиболее опасным и коварным из которых является гордость. Если человек более или менее успешно преодолевает в себе чревоугодие, блудную страсть, сребролюбие, печаль, гнев, уныние и даже тщеславие – его подстерегает грех гордости. Проявления гордости многоаспектны: это и превознесение себя и своих дел выше прочих, и пренебрежение, презрение по отношению к другим людям, и морализаторство, стремление поучать, и неспособность признавать свои ошибки, и упорство в собственных заблуждениях, и неумение просить прощение, и многое другое, в частности – обиды на ближних.

Исследование чувства обиды (обиженности) и вообще обидчивости как качества души человека весьма актуально, интересно и полезно. Во-первых, несмотря на то, что обида - одна из древнейших проблем, она не потеряла остроты до наших дней. Во-вторых, обида - это не просто чувство, это целая гамма чувств, своеобразное психофизиологическое и душевное состояние, отличающееся устойчивостью и длительностью. В-третьих, во многих случаях, особенно в бытовой и нецерковной практике, обиды расцениваются как обычное, весьма распространённое и вполне нормальное явление. Более того, некоторые люди считают обиду началом формирования характера, вырабатывания воли, развития чувства чести и личного достоинства человека, толчком к самореализации. Разрушительное же начало, содержащееся в обиде и, подобно невидимой радиации, разъедающее душу человека, обычно не принимается во внимание. Или даже считается полезной "прививкой" для поддержания "психологического иммунитета", по ложному принципу: "То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть" (!)

В-четвёртых, при кажущейся простоте святоотеческой духовной практики во многом остаётся сложным и открытым вопрос о правильном анализе и рассуждении при поиске способов преодоления обид, о правильном их разрешении с точки зрения христианской нравственности вообще и православной психологии в частности.

  В-пятых, вопрос важен именно в наше время ещё и потому, что нынешняя идеология через средства массовой информации (СМИ) усиленно культивирует многие ложные ценности, которые являются питательной средой и катализатором всевозможных обид. Всячески раздуваются: корпоративная честь, ложно понимаемое «достоинство» личности, самореализация любой ценой, «правила игры», «права человека», индивидуализм, потребительские инстинкты и рыночная психология. Многочисленные отступления и нарушения этих искусственных правил и догм, частое несоответствие их друг другу, постоянная борьба вокруг них порождают систему непрерывных обид, невротизирующих общество и разделяющих людей.

"Немирный дух, поразивший в последние годы как общество в целом, так и множество отдельных его членов, пытается сегодня, как бы узаконить некоторые, ставшие привычными, грехи против ближнего: мстительность, осуждение, недоверие, недоброжелательность, ненависть" [1,с.3].

Люди верующие более устойчивы, но обиды мешают и им, потому что не дают правильной молитвы, для которой необходимы:

внимательность и искренность,
сокрушение о своих грехах и покаянное смирение,
примирение со всеми и прощение всех обид.

Православие сегодня вновь становится стержнем духовной жизни общества, оказывающим влияние на облик России, её традиции и уклад жизни. Сегодня 75% молодежи признает православие основой русской культуры. Более 58% молодых людей не согласны с тем, что для России будет лучше, если влияние русской православной церкви уменьшится. Важно понимать, что таково мнение россиян в возрасте от 15 до 30 лет, являющихся будущим российского общества.

8% участников исследования отнесли себя к воцерковленным православным, 55% - к невоцерковленным православным. 33% молодых людей, вне зависимости от вероисповедания, заявили о положительном отношении к русской православной церкви и лишь 4% - об отрицательном.

Св. Исаак Сирин учил: "Быть злопамятным и молиться, значит то же, что сеять на море и ждать жатвы" [2,с.754].

Поэтому важно уяснить в духовном плане "механизм" зарождения и процесс протекания обиды и на основании этого помочь человеку в преодолении обид и их последствий.

Дальнейшие рассуждения будем вести в таком порядке:

  1) сущность и происхождение обид;

  2) формы переживания обиды;

  3) построение концептуальной модели обиды как греховного душевного состояния;

  4) классификация типичных причин возникновения обиды и рекомендации по преодолению обид.

1. Онтология обиды

  Процесс обиды - явление двоякое: один обижает, а другой обижается. Поэтому, исследуя обиды, надо ставить перед собой две цели: преодолевать свои обиды - и как можно реже обижать других. Чаще всего обижают, не задумываясь, тогда как обижаются - очень переживая. Ничто другое не вспыхивает так легко и не тлеет так долго, как обида. Неслучайно говорится: обидеть - что ударить, а приласкать - надо слово искать.

  Архиепископ Иоанн Шаховской писал: "Сами того не сознавая, всякий обижающий и всякий обижающийся ранят себя, так как лишают себя солнца любви. Обидчик ранит не только свою душу, но и тело: злые эмоции рождают в человеке болезненное напряжение тела, что отражается на его физическом обмене веществ и нарушает жизнь. Обидчик обижает, прежде всего, себя. Но и обижающийся поступает неразумно, сам себя ранит" [3,с.132].

  Обида – нерадостное, тягостное чувство. Оно в корне противоречит Божией заповеди любить ближнего, и, тем не менее, состояние обиженности для многих стало – увы! – нормальным состоянием.

  Где же искать его истоки? И что это такое вообще – обида? Наиболее распространённое толкование таково: обида – это несправедливо причинённое огорчение, а также чувство, вызванное этим огорчением. Известны мнения из области психологии: «Обида как эмоциональная реакция на несправедливое отношение к себе появляется тогда, когда задевается чувство собственного достоинства человека, когда человек сознаёт, что его незаслуженно унижают. … Обида как реакция на неуспех легко возникает у детей с завышенными самооценкой и уровнем притязаний … Цицерон сказал, что оскорбление причиняет боль, которую с трудом выносят мудрейшие и лучшие люди … Обида появляется очень рано у человека в онтогенезе. Её проявления обнаруживаются уже у детей 5 – 11 месяцев (Блейхер, 1929)» [4,с.165].

  Такие объяснения неполны, это скорее констатация фактов, но они ничего не говорят ни об истоках механизма огорчения, ни о причине именно такого – негативного по отношению к другому человеку – переживания. И где искать критерий «заслуженности» или «незаслуженности» огорчения? Бывают огорчения и вполне заслуженные, но на них тоже обижаются.

  Жизнь многократно показывала, что обычно причиной обиды служит явное или подспудное чувство несоразмерности: в одних случаях, наших заслуг – и полученной награды (мало, недостаточно!), в других случаях, нашей вины – и понесённого наказания (много, чрезмерно!), проще говоря: «а почему мне столько, а другому – столько?»

  Обида – чувство глубоко личное и поэтому крайне субъективное. Чаще всего основой обиженности выступает завышенная самооценка: «Я достоин не такого отношения!» – тогда как не нам судить, какого именно отношения мы заслужили, об этом судит лишь Бог. Очень может быть, что с нами следовало бы обойтись куда более сурово по нашим грехам или злонравию. А злонравие – это не обязательно явная порочность, но и тайная испорченность, и потенциальная возможность греха, готовность ко нему – и не только действием, но и чувствами, и помыслами.

  Когда же и каким путём впервые входят обиды в сердце человека? Как было показано выше, это происходит ещё в ранние детские годы, когда родители или не придают этому серьёзного значения, или даже сами провоцируют и культивируют обиды ребёнка. С одной стороны, в семьях нередки заявления: «Ты меня обидел!», «Я на тебя обиделась», после чего «дуются», отворачиваются, не разговаривают и т.п.

  С другой стороны, часто взрослые даже умиляются, когда их дитя смотрит исподлобья и выкатывает вперед нижнюю губу, – проявляет характер! И невдомёк им, что в эти мгновения в сердечке детском поселяется очень коварная змейка обидчивости.

2. Формы переживания обиды

  Архимандрит Амвросий (Юрасов) рассказывал: «Многие говорят: «У меня все болезни на нервной почве». Знайте, что не на нервной почве, а на греховной. Просто даём свободу своим страстям и языку. У некоторых нервы так расшатаны, что их можно сравнить с оголёнными, неизолированными проводами. Если у одного человека оголённые, у другого – оголённые, то при столкновении происходит своего рода замыкание – скандалы, споры, раздражение друг на друга» [5,с.243].

  В этих словах – точная характеристика первичного импульса обиды: словно «короткое замыкание». В первый момент обычно приходит шквал ошеломления, возмущения, раздражения, гнева, злобы, обострённой реакции на несправедливость. Резко задето самолюбие, и поначалу обидчик представляется страшным личным врагом, не имеющим ничего доброго, ущерб от обиды многократно преувеличивается, последствия кажутся непоправимыми.

  Первичная вспышка обиды физиологически сродни реакции на неожиданный укол, удар или ожог. Эта реакция происходит автоматически, инстинктивно, на уровне подсознания. Однако у каждого человека она своя: из детских лет известно, что один при этом плачет, другой пугается, третий гневается. Форма реакции зависит от психофизиологической структуры личности (темперамента, характера и т.д.), и шкала здесь весьма широка, например: или «что за дурак здесь грабли поставил!!», или «ну до чего мне не везёт!», или «так мне и надо, сам виноват». Однако существенно то, что человек ощущает ненормальность случившегося и свою «выбитость» из колеи.

  Первая фаза - вспышка, взрыв - психологически переживается как стресс, экстремальная ситуация, непродолжительное состояние нервно-психического напряжения [6,с.19]. Уже по самому определению, состояние человека, находящегося на первой стадии переживания обиды - неустойчивое, аномальное. Физиологически оно обычно сопровождается приливом крови к лицу (иногда наоборот - сильным побледнением), дрожью губ, конечностей, горловыми и голосовыми спазмами, иногда - слезами, потемнением в глазах, иногда даже потерей сознания, учащённым дыханием, сердцебиением, ростом кровяного давления, усиленным потоотделением и некоторыми другими характерными признаками - "раздражительный, обыкновенно, болит и худеет" [7,с.507]. И практически у всех наблюдаются кратковременные невротические состояния [8,с.344].

  Интересно, что эти признаки часто повторяются почти с прежней остротой не только от повторной или новой обиды, но и от простого воспоминания прежней. Поэтому можно сделать вывод о том, что сила и форма психофизиологической реакции зависят в большей степени даже не от прямого воздействия обидчика, а от собственной исходной настроенности личности и организма. Говоря проще: каждый сам себя разжигает как может. И в этом, тем не менее, заключена милость Божия: если бы наши переживания зависели только от обидчика, нам было бы поистине трудно, а подчас и невозможно, преодолеть свое аномальное состояние.

  Составляющие чувства обиды на первой стадии – возмущение, раздражение, злоба, ненависть, уязвлённое самолюбие – сопряжены с такими греховными состояниями, как гнев, осуждение обидчика и подпитывающая эти чувства своя собственная гордость.

  Когда первая вспышка обиды «перегорает», наступает второй этап переживания: непосредственные эмоции уступают место работе соответствующим образом «подготовленного» рассудка, который воздвигает целую систему самооправдания, самоукоренения в обиде и одновременно – усиления осуждения не только поведения обидчика, но и его самого. Психофизиологически это более спокойная фаза переживания («растянутый» стресс), чем первичная вспышка, но в духовном плане не менее опасная.

  Следовательно, обида как процесс протекает в двух фазах:

  а) в форме первичного резкого нарастания душевного дискомфорта,

  б) в форме длительного хранения негативных впечатлений и переживаний.

  "У легко обижающегося человека может быть глубоко укоренившийся комплекс неполноценности, т.е. искажённая оценка самого себя. Он склонен к самопотаканию, повышенной жалости по отношению к себе. Не желает преодолеть свою слабость, фиксируется на ней, позволяя обиде заслонить от себя мир. Такой человек - эгоист, по сути, он слишком бережёт себя - живёт по методу наименьшего сопротивления, идёт по самому лёгкому пути, причиняя себе только вред" [9,с.3]. Протоиерей Вл. Свешников также отмечает: "Самосожаление является одним из оснований обидчивости. У человека, склонного к самосожалению, переживание того, что обстоятельства превышают его силы или всегда более тяжелы, чем у других людей, может быть постоянным и болезненным" [10,с.81].

  Наиболее сильно чувство обиды, если с человеком действительно поступили несправедливо. При этом особенно громко заявляют о себе уязвлённое самолюбие, ущемлённая гордость и одновременно с этим осуждение обидчика. Если состояние это продолжительно, развивается ещё один страшный грех - злопамятность, которая может породить и мстительность. А при виде благополучия обидчика у обиженного вместе со злопамятностью может появиться и зависть. Часто отмечается и обратная связь: завидующие люди легко обижаются по любому поводу на того, кому завидуют. Кто завидлив, тот и обидлив, - говорят в народе.

«Когда сердце отравлено обидой и злобой, оно не способно похристиански или во всей полноте любить близких и ближних. У других нет злобы, но есть устойчивое нежелание простить обиды или неприятности. Такие люди обычно говорят: «У меня давно всё перегорело, и я спокойно отношусь к этому человеку, но я никогда не буду иметь с ним общения». Это высшая гордыня, она хуже бурной ненависти» [11,с.146].

Гордость – очень коварное и многоликое свойство. Происходящее от диавола, оно даже в несправедливо обиженном несёт разрушительный заряд, потому что смещает акценты и извращает ценности, и человек гордится не тем, что есть на самом деле, а строит себе иллюзорную систему ценностей, в которую, естественно, первой величиной включает самого себя [12,с.331,336]. «Хотя реакции гнева … могут в наших собственных глазах не иметь ничего общего с гордостью, тем не менее, они служат путевыми знаками, указывающими в данном направлении … Пагубный характер невротической гордости проистекает из сознания того, что она жизненно необходима для человека, и в то же самое время делает его крайне уязвимым» [12,с.346,347].

Эта уязвимость состоит даже не в так называемой «ранимости», а прежде всего в утрате объективности, потере истинных жизненных ориентиров, искажении внутреннего нравственного закона. Например, «нам часто доставляют удовольствие наши собственные злые помышления и злые слова. Последим за собой и увидим, что, когда нас кто-то обидит, приятно полелеять в себе злобу на обидчика … Удерживая в себе злость, мы не только разрушаем молитву – мы делаем её оскорбительной для Бога, превращаем её в грех» [13,с.73,75]. А ещё более страшно то, что «праведник, сознающий свою правду, но не свою вину, тем самым не способен к покаянию» [10,с.166]. Если человек сознательно избирает злобу, признаёт, что у него есть право обижаться на людей, считать их виноватыми, значит, он идёт против Бога [13,с.142]. Авва Дорофей поучал: «Кто ненавидит огорчающих его, тот ненавидит кротость, и кто бегает от оскорбляющих его, тот бегает покоя о Христе» [14,с.224]. Н.Е. Пестов писал: «Мы строим в нашем воображении разные предположения, приписывая близким злые чувства и намерения, и черним их поэтому в своей душе. А по правде у нас самих душа бывает в это время черна от вражды к ближнему» [15,с.84].

Следовательно, не только бурное начало обиды приводит душу человека в аномальное состояние, но и продолжительное «спокойное» вживание в обиженность очень опасно, поскольку делает для человека его злобу привычной. Длительное состояние обиды представляет собой совокупность гордости, осуждения, злопамятности (иногда и мстительности), злословия, клеветы, зависти и уныния.

Итак, и первичная вспышка, и дальнейшее переживание обиды содержат комплекс негативных эмоций и греховных состояний, причем первая стадия порождает их, а вторая укрепляет, укореняет и вырабатывает на их основе систему самооправдания обиженного и осуждения им обидчика. Первая может иметь форму кратковременного невротического состояния, вторая же есть глубокое и длительное поражение душевного строя личности.

Пожалуй, ни одно чувство человеческое – ни физиологическое, ни нравственно-психологическое – не имеет такого мощного самообоснования. Трудно представить себе, например, что-нибудь вроде таких утверждений, как: «я голоден, и я прав», «мне больно, и я прав», «я наслаждаюсь воздухом леса, и я прав», - такие умопостроения искусственны и натянуты. А переживания обиды именно этим живут и поддерживаются: «Я обижен, и Я прав», да ещё с существенным добавлением: «а он виноват!».

Основная тяжесть преодоления этого состояния заключается именно в том, что оно имеет мощный щит самоутверждения в обиде и самооправдания, «пробить» который какой-либо логикой убеждений очень трудно. Остаётся надеяться на работу совести обиженного, заступничество святых, молитвы родных и близких и, конечно, на Божию помощь.

3. Модель обиды как греховного душевного состояния

Итак, в основе обиды лежит несоответствие мнения о себе (гордость) и мнения об отношении к себе другого человека (осуждение). Поэтому в первом приближении вполне справедливой будет формула:

Обида = гордость + осуждение. Выше нами установлено, что, во-первых, существует два состояния обиды, во-вторых, каждое из них богато оттенками. Поэтому уточним: Обида 1 = гордость + осуждение + возмущение (гнев). Обида 2 = гордость + осуждение + злопамятность + злословие + + (мстительность + клевета + зависть + уныние).

На первое место не случайно помещена гордость, поскольку именно она порождает и осуждение, и гнев, и уныние, и злопамятность, и все остальные компоненты: «Где совершилось грехопадение, там прежде водворялась гордость» [16,с.157]. Знаки «+» проставлены в некоторой мере условно: греховные «слагаемые» обычно не просто складываются, а усугубляюще влияют друг на друга.

Как видим, получился парадоксальный результат: обида, допустим, порождена явной несправедливостью, человек не виноват – но в нём самом вызван целый комплекс греховных состояний. А если слагаемые – грехи, то и сумма их – сугубый грех.

Это может показаться диким и странным: «Меня же несправедливо обидели, да ещё и грешно обижаться?!» Однако приходится согласиться, что это именно так. В письмах прп. Исидора Пелусиота находим: «Кто не терпит в другом малого проступка, тот не порадуется и величайшей его добродетели, а таким образом не исполнит и закона Христова, т.е. закона любви» [17,с.200]. Священник К. Островский вспоминает: «Когда я ещё был алтарником, пожаловался духовному отцу на своего друга, чем-то меня огорчившего, а духовный отец меня отрезвил: «Мы все должны войти в Царство Небесное, а как мы туда войдём с нашими укоризнами?» Такие чувства, что кто-то перед нами виноват, что кто-то нам чужд, отсекают нас от Царства Небесного. Мы должны знать, что, когда внутренне восстаём на ближнего, восстаём на самого Бога» [13,с.19].

Многие люди умеют таить обиду в себе, стараясь внешне не давать ей проявляться. Им кажется, что они терпеливы, даже жертвенны и далеки от какой-либо мстительности. По этому поводу авва Дорофей говорил: «Как часто воздаём мы злом за зло … Воздать же злом за зло можно не только делом, но и словом, и видом…. Другой старается не мстить за зло ни делом, ни словом, ни видом, ни движением, но в сердце своём имеет неудовольствие на брата своего и скорбит на него» [14,с.110], т.е. имеет обиду.

Как видим, обида непременно сопряжена со злопамятностью, а это фактор серьёзного повреждения нравственного мира человека. Неслучайно Иоанн Златоуст считал, что «нет, истинно нет ничего хуже злопамятства» [18,с.70]. Итак:

1. Решающий вклад в состояние обиды имеет гордость.

2. Обида – явление сложное, комплексное, многоаспектное.

3. Состояние человека, хранящего обиду, не просто аномальное – это повреждение души, глубоко греховное состояние.

4. Чувство обиды – чуткий индикатор собственного несовершенства.

4. Классификация типичных причин возникновения обид и рекомендации по борьбе с обидчивостью

Обиды возникают чаще всего в сфере межличностного общения в виде реакции (как в вербальной, так и в невербальной форме) на поведение или конкретные поступки человека. С одной стороны, собираясь поступить тем или иным образом, человек – потенциальный обидчик – находится в состоянии выбора, а выбор всегда имеет нравственную основу. Обиженная же сторона также имеет массу вариантов своего ответного поведения. При этом существенную роль играет моральный климат в обществе и система выработанных ценностей. К.Хорни, исследовавшая невротическое поведение людей, указывала: «Если культура находится в состоянии быстрого изменения, где бок о бок сосуществуют крайне противоположные ценности, а образ жизни разных людей расходится всё сильнее, то выборы, которые приходится делать человеку, весьма многообразны и трудны» [12,с.19].

Как бы отвечая на эти мысли, русский подвижник Н.Е.Пестов писал: «В течение дня человек непрестанно соприкасается с другими людьми и неизбежно видит вокруг себя и непорядки, и переживает обиды и другие случаи, для него неприятные. Заранее надо приготовлять себя к этому, и как говорит Святитель Феофан Затворник: «Надо терпеть и в непорядках, надо примиряться с положением: если охаешь, жалуешься – то значит много ты ещё сам неустроен в своём внутреннем делании» [15,с.131].

Внутреннее же делание в отношении обид целесообразно начать с осознания самого факта их существования, а затем заняться исследованием их видов и причин, а также самокритичным исследованием своего отношения к ним. (Как говорилось в одной детской телепередаче, чтобы победить свои страхи, надо их пересчитать – и унять). Обиды человеческие настолько разнообразны и многочисленны, что следует попробовать хотя бы в общих чертах изобразить картину наиболее распространенных и частых причин обиды. А, зная причины, легче пытаться подобрать средства борьбы с обидами.

Прежде всего необходимо сделать несколько общих замечаний.
Допустим, обида нанесена неумышленно. Для начала полезно рассудить даже чисто практически: он меня обидел – и давно забыл об этом, а я всё переживаю и мучаюсь. Так что, обижаться – как говорится, себе дороже! Не зря ведь существует поговорка: батрак на барина три года серчал – а барин и не знал! [19,с.12]. Обычно провести простейший анализ на преднамеренность обиды несложно, надо только успокоиться, выждать некоторое время и постараться встать на позицию другого.

А если скорбь нанесена умышленно, то чем же, как не нашей обидой, мы радуем злые чувства обидчика и как бы поощряем их? Вспомним примеры детства: с каким удовольствием дразнят дети того, кто болезненно реагирует на насмешки! И как быстро отстают, если не видят в жертве привычной обиды и ответной злости.

Уязвлённое человеческое самолюбие изобрело защиту: «на дураков не обижаются». Это, конечно, самоутешение, и довольно слабое: можно сделать вид, что ты не обиделся, но на душе всё равно неспокойно. Кроме того, обзывая обидчика «дураком», мы явно впадаем в грех осуждения.

  С другой стороны, если нет причины считать обидчика таковым, бытовая практика рекомендует не скрывать свою обиду, а прямо дать понять обидчику, что он поступил несправедливо, иначе он утратит ответственность за свои поступки. И некоторые, а вернее, многие, «дают понять»: раздражаются, злятся, замыкаются, не разговаривают... Многократно проверено: не служит всё это средством к исправлению обидчиков. А как же быть? Если всё время «глотать» обиды – не унижает ли это нас, не разоружает ли в борьбе против несправедливостей и зла, ведь часто обижающие нас и в самом деле неправы?

  Христианину запрещается злое чувство мстительности, но это не значит, что нельзя противиться злу. Святитель Филарет Московский рассуждает так: «Положим, что вы решились бы употреблять такое же оружие, с каким на вас нападают, и поступать по праву равного воздаяния – обида за обиду, злословие за злословие, рана за рану. Будет ли сим образом побеждено зло? Не думаю. Например, если воздано раною за рану, то произошло двое раненых вместо одного; следственно, зло удвоено, а не прекращено, потому что обиженный, нанеся рану обидчику, не излечил тем своей» [17,с.283].

  Есть в Евангелии замечательные слова: "Если согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрёл ты брата твоего. Если же не послушает, возьми с собою ещё одного иди двух, дабы устами двух или трёх свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь" (Мф.18:15). Те, которые скоры на обиду, могут заявить: "Вот! сказано же: пойди и обличи". Да, сказано, но весь вопрос - как обличать. Ведь и об этом тоже сказано - в самом начале учения Христова - в Нагорной проповеди - о подставленной "другой щеке", потому что именно это - основа внутреннего храмостроительства личности. То есть в основе любого отношения к человеку, и даже обличения его за неправду, должна лежать любовь, а не обида. Иисус Христос, изгоняя торгующих из храма, бил их скот, опрокидывал лотки, рассыпал деньги и товары - и делал это из любви к этим же торгующим.

  4.1. Предательство, измена, коварство

  Это одна из самых тяжёлых причин обиды. Допустим, мы считали человека своим другом, доверяли ему свои тайны – и вот он вероломно разорвал дружбу и даже, может быть, надругался над нею.

  Испытывая горечь предательства, прежде всё же попытаемся с помощью Божией здраво признать, что обиженный, как правило, склонен многое преувеличивать и драматизировать, и то, что он считает предательством, весьма часто таковым не является. Например, если дети договорились идти воровать яблоки, а один одумался и не пошёл, его товарищи, скорее всего, обзовут его «предателем» (иди «трусом»), но ведь нам понятно, что это не совсем предательство.

  «Зачем меня надеждой завлекли?» – горячился Чацкий, упрекая Софью в вероломстве, хотя она никак не давала ему повода для надежд счастливой любви. Так и хочется напомнить Чацкому нехитрую финскую песенку:

  Если к другому уходит невеста,
то неизвестно, кому повезло!

  Но это шутка. А если вообще к факту измены отнестись серьёзно, то во имя смирения и здоровой самокритики опять-таки спросим самих себя: изменили кому? Мне. Почему одним изменяют, а другим нет? Почему одних предают, а другим «верны до гроба»? Неужели дело только в предателе? Не я ли сам пособник предательства, не я ли спровоцировал его?

  Случайного нет в жизни, всё идет согласно Промыслу, и если нам ниспослано предательство ближнего - надо его принять как духовный опыт, пусть тяжкий, но, в конечном счёте, благодатный. Наше потрясение должно с помощью Божией не помрачить наш разум, не ожесточить сердце, а раскрыть в нём источники нашего покаяния и молитвы за обидчика. Тяжек грех предательства – но очень часто зреет оно не без нашего участия, вот что важно помнить. И если мы оказались достойными предательства – на что же роптать, на кого обижаться, за что злопамятствовать?

  Учтём еще и то, что предавший совершил предательство нас лично, т.е. если кто-либо искусил его привлечением к себе, то мы, очень возможно, так же точно искусили его отвращением от нас. Понятно, что встречаются и такие случаи, когда обиженная сторона никак не подавала повода к предательству, но и в этих случаях полезнее не роптать, а взять себя в руки.

  В ответ на такие доводы обычно говорят: тяжело всё это, где взять силы? Святые отцы отвечали: отсеки своеволие, и Божия помощь не замедлит. Люди же всё хотят по своей воле делать. А как, например, молились Оптинские старцы? – «Господи, какие бы я ни получил известия в течение дня, дай мне принять их с покойной душой и твёрдым убеждением, что на всё святая воля Твоя. ... Во всех непредвиденных обстоятельствах не дай мне забыть, что всё ниспослано Тобой» [20,с.73]. Воистину – всё ниспослано Господом. Ведь если даже мы ни разу никого не предали явно – то ведь образ Божий в себе самих грехами, страстями и пороками предавали многократно. Вот и получаем иногда вразумление от ближнего, предающего нас...

  4.2. Издевательства, оскорбления, насмешки, клевета; обида на замечание, поучение

  Заметив у человека какие-либо недостатки, а чаще просто измыслив их, или нащупав слабое место, оппонент начинает откровенно издеваться, унижая человеческое достоинство, причём смущение и скорбь обиженного ещё более добавляет ему злобной радости (как, например, Голядкину-младшему в «Двойнике» Ф.М.Достоевского).

  Насмешка над нами всегда кажется нам обидной и необоснованной, как минимум – неумной. Придирки раздражают нас явной (как нам кажется) несправедливостью, а, выслушивая замечания и поучения, мы в захлестнувших нас чувствах тотчас болезненно обращаем остриё неприязни на того, кто делает замечание: «А сам-то каков?» Соответственно, аналогичную реакцию получаем и мы в ответ на наши собственные замечания.

  Вообще, можно отметить, что люди, любящие поучать, делать замечания, а также люди насмешливые обычно сами обидчивы, несправедливы, неуважительны и не имеют любви к ближнему [7,с.872].

  Оскорбления и грубости резко воспринимаются нами, подчас мы реагируем на них, как на удар кнута, ощущая почти физическую боль. «За что?!» – негодуем мы. В рассказе В. Шукшина «Обида» первичная грубость продавца вызвала целый каскад нарастающих обид, доведя героя рассказа почти до убийства.

  Но когда негодование перегорает, некоторые порой переходят в другую крайность, окончательно вычеркивая оппонента из числа достойных: «Может, и лучше, что оскорбляют люди: по крайней мере, избавляют от несчастия любить их» (Ф.М.Достоевский «Подросток»), – персонаж романа выразился с претензией на красивость, но смысл слов страшный: по существу это нравственная позиция оправдания устойчивой нелюбви.

  Конечно, тяжело переносить издевательства и оскорбления. Стараясь как-то их прекратить, люди или самоизолируются, избегая обидчика, или отвечают оскорблением, или применяют силу – но в любом случае «для начала» расстраиваются, обижаются. Случается, что обиженный решает какое-то время не общаться с обидчиком, чтобы проучить его, а то и вовсе разрывает с ним всяческие отношения. И чаще всего бывает так, что этим он больнее всего наказывает сам себя. Пусть издевательства после этого прекратились – а «какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» (Мф.16:26).

  Причина вреда – в самолюбии. Святые отцы вырывали из сердца этот продукт гордыни, а светское искусство, наоборот, всячески взращивает и культивирует его под благовидными вывесками «гордости» и «чести». «Погиб поэт! – невольник чести», – а ведь здесь Лермонтов не вполне точен: если в жизни Пушкин и бывал иногда «невольником чести», то кончина его была истинно христианской, в покаянии и всепрощении.

  Другой известный пример – из песни: «Мужчины, мужчины, мужчины к барьеру вели подлецов!» Звучит вроде бы красиво. А если разобраться по существу – это их самих влекли к барьеру гордыня и жажда мести. И где гарантия, что на дуэли восторжествует справедливость?

  И ещё об одном следует помнить: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф.25:40), – это относится не только к добрым делам, но и к злым. Значит, не просто с огнём, а с геенским пламенем играет тот, кто оскорбляет человека: «А кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф.5:22). Оскорбляя человека, оскорбляют Бога, и дело возмездия уже не в руках обиженного, а выше: «Мне отмщение, и Аз воздам» (Втор.32:35). После такого обетования не должно сердце давать место обидам.

  Клевета также возмущает мир нашей души, она основана на лжи, раздувании недостатков, искажении и перетолковывании добрых дел и качеств в дурную сторону. Наибольшую опасность представляет не фантастическая ложь, а правдоподобная клевета, умело увязанная с ситуацией и характерными чертами очерняемого человека, причём не важно с какими – положительными, отрицательными или нейтральными. Пытаясь опровергнуть измышления в свой адрес, человек тратит массу энергии, ума, нервов, добиваясь в итоге мизерного результата, а чаще всего – обратного эффекта.

  В отношении клеветы архимандрит Рафаил (Карелин) пишет: «У северных народов был обычай: когда у человека долго не заживала рана, гноилась, в ней появлялись черви, то эту рану давали лизать псам. Псы своими языками вылизывали её, и рана быстро очищалась. Так клеветники устами своими очищают наши души от грязи и от гноя грехов» [21,с.27].

  Замечания – это не оскорбления, но и к ним мы бываем нетерпимы. Даже если замечание по сути справедливо, нас коробит сам факт замечания, его форма, его «тон», да и вообще – «кто бы делал замечания, на себя посмотри!». Тем не менее, мы и сами делаем другим замечания, любим замечать непорядок у других. Как здесь не вспомнить вновь Нагорную проповедь Спасителя, где говорится о сучке в глазе чужом и о бревне в собственном!

  Важно помнить: мы охотнее всего делаем другим замечания и укоры по поводу именно тех грехов, которые нам самим свойственны. И наоборот, как сказал В. Гюго: безупречный не упрекает, ему просто незачем упрекать, он живёт на более высоком духовном уровне: он прощает. А прощает он по двум причинам: во-первых, имеет любовь к ближнему, во-вторых, сознаёт своё собственное несовершенство.

4.3. Проявление пренебрежения, презрения, усиленного внимания к другому

  Читая святоотеческую литературу, почти совсем не встречаем эти понятия, разве что иногда говорится о презрении к врагу рода человеческого. Прикасаясь же к искусству светскому или просто живя в современном обществе, тотчас видим целый клубок страстей, где презрение, пренебрежение сплошь и рядом ведут к переживаниям и драмам.

  Человек ставит вас ниже себя, не считается с вами, пренебрегает вашим мнением. Довольно редко это выражается открыто, обычно мы чувствуем скрытое пренебрежение, отчего не менее обидно. Пренебрежение выражается в форме равнодушия, холодности, отчуждения, предпочтения другого, а не вас, в невнимании к вашим делам. «Вот, полчаса холодности терплю», – обижается Чацкий на Софью; «Свою прочитал, а мою даже не разрезал», – горько досадует Треплев на Тригорина в пьесе «Чайка» А.П.Чехова.

  «Когда меня не почтили, не оценили, чего-то лишили или унизили, то я в душе возмущаюсь и осуждаю людей, которые не хотят почитать моего идола – моего «я». Сам я ему поклоняюсь и поэтому считаю, что вправе ждать того же от окружающих» [13,с.93].

  Классический пример – притча о блудном сыне. Но не о нём самом здесь речь – о его старшем брате. Услышав в доме веселье и узнав причину (возвращение младшего брата), «он осердился и не хотел войти. Отец же его вышед звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка» (Лк.15:28-30). Почему же не обрадовался старший сын вернувшемуся в отчий дом брату, почему обиделся? Потому что место в сердце, свободном для радости, уже заняла расторопная зависть, а радости и зависти не ужиться вместе [22,с.52].

  Характеру самолюбивому, склонному к зависти, трудно выносить внимание к кому-либо другому, а не к нему. Возвратившийся блудный сын явился радостью для отца и серьёзным испытанием для брата, который тут же продемонстрировал весь набор греховных состояний обиженности: 1) гордость, потому что «пение и ликование» не в его честь; 2) гнев – «он осердился и не хотел войти»; 3) осуждение – «этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами»; 4) зависть – «ты заколол для него откормленного телёнка». К этому можно добавить и неуважение к отцу, и отсутствие братской любви (он говорит не «мой брат», а «этот сын твой»), и стремление придать обиде некий «социальный» вес: «чтобы мне повеселиться с друзьями моими».

  Нам тяжело переносить чужое пренебрежение, оттого что мы имеем очень завышенную самооценку, ни на чём не основанную (разве что на гордости). Пусть получил человек какое-то образование – это ещё ни о чем не говорит. Весь вопрос – как учился и чему научился. Допустим, делает какое-то дело – вытачивает гайки или пишет романы, так опять вопрос: может быть, зря, в убыток работает или просто себя тешит? Никто от его труда как будто счастливым не становится. Гордиться-то и нечем! Понятно, что и отчаиваться не стоит, потому что Бог зря жизнь не даёт, но «перетряхнуть» своё самолюбие, свой гонор, перевести взгляд со своих интересов на нужды других людей очень душеполезно.

  Ведь нас обижает не только пренебрежение к нашей персоне, но также и невнимание к нашим занятиям и увлечениям. У нас, например, все стены завешаны картинами – а гость ноль внимания! Мы любим поговорить о рыбалке, а знакомый пришёл и весь вечер твердит о своей машине, – тоска! Поэтому особенно приятно, если кто-то разделит наши восторги именно по поводу нашего увлечения. Добрая половина (если не больше) практических советов Д. Карнеги основана именно на такой льстивой тактике. В данном случае возможная обида предотвращается лестью – но доброкачественно ли такое «лечение»?

  В романе «Мёртвое озеро» Н.А.Некрасова и А.Я.Панаевой встречаем точное наблюдение: «Несчастная слабость, свойственная многим, – придавать излишнюю важность тому, чем занимаешься». Полезно чаще примерять это к себе: не утомляю ли я других своими интересами? Здесь возможны взаимные обиды: один до тошноты навязывает своё, обижая собеседника, а тот может обидеть равнодушием, а то и ответным раздражением. Вот и приходится себя контролировать, избегать выпячивания себя и своих интересов и одновременно не быть глухим к интересам ближних. «Так называемая «психологическая совместимость» для христианина становится практической нравственной проблемой» [10,с.345].

  В плане же психологическом и даже физиологическом факты пренебрежения, отталкивания могут объясняться очень просто: неряшливый внешний вид, неприятные запахи изо рта, от потливости тела, ног, обилие слюны, частые отхаркивающие звуки, сопение носом, привычка близко придвигаться к собеседнику, во время разговора – теребить его пуговицу, галстук, воротник, привычка перебивать собеседника, даже соглашаясь с ним, – всё это может вызывать раздражение, брезгливость и нежелание общаться [8,с.345].

  Поэтому – спасибо всем, кто нас презирает, это наши врачи и учители! Но сами презирать других всё же не будем, испытав на себе этот гнёт.

4.4. Отсутствие меры, бесцеремонность, необдуманность

  Можно быть и не грубым в обращении, но в то же время держать себя сверх меры близким, развязным в словах и манерах – а этим нарушается добрая благородная связь. «Говорить на «ты», когда приличнее было бы сказать «вы»; шутить со своими знакомыми, как бы в кругу своей семьи, избранить другого будто любя; делать крикливые возгласы; небрежно употреблять в разговоре руки; вмешиваться во всё со своим суждением; рассуждать со старшими в духе ложной свободы, – все подобные вольности неприличны христианину» [7,с.879].

  Также обижают нас и необдуманные поступки и слова, задевающие нас и наши интересы, когда это не соответствует нашим представлениям и жизненным установкам. За необдуманностью и неосторожностью единичного проявления мы склонны подозревать целую систему выстроенных лично против нас козней и происков. В этом смысле богата измышлениями и фантазиями ревность, она способна всё преувеличивать и доводить до «скрежета зубовного». Вспомним хотя бы внутренние муки Отелло или Арбенина.

  Да, мы желаем, чтобы с нами обращались уважительно, тактично, вежливо. Но каждый должен спросить себя честно: так ли уж мы сами блещем этими добродетелями? Всегда ли мы обладаем деликатностью, терпением, сдержанностью? Умеем ли скрывать своё раздражение, дурное настроение? Не срывается ли у нас порой грубое слово, едкая реплика, ранящая другого человека? Обижаясь на необдуманное слово или действие, неужели мы сами всегда бываем «так осмотрительны, так точны», никогда не ошибаемся, ничего не «ляпаем» невпопад? Ведь «несть человек иже жив будет и не согрешит» – это лично к нам относится. Но себето мы обычно прощаем: подумаешь, ошибся! а другому не спускаем: нет, как он мог?! Однако все просим в молитве: остави нам долги наша, якоже и мы... Какое уж тут «якоже и мы»!

  Великий сонм святых сияет, прежде всего, своим смирением, кротостью, даром любить ближнего таким, какой он есть. Даже светские люди высокой культуры были прежде всего требовательны к себе и снисходительны к другим. А.В. Суворов наставлял: «Заранее учись прощать ошибки других и никогда не прощай своих собственных», «Не меньше оружия поражай противника человеколюбием». Что же касается бесцеремонности – это опять-таки проверка нашего смирения и одновременно – нашего достоинства, если мы сумеем, не обижая и не обижаясь подправить отношение ближнего к нам.

4.5. Эгоизм и себялюбие

  Если кто-то стремится сделать что-нибудь в свою пользу, да ещё за наш счет, если он живёт только своими нуждами, а от наших отмахивается как от несерьёзных («подумаешь, я испачкал его книгу – велика беда!»), – нас это тоже неприятно задевает и обижает. Также довольно часто в досужих разговорах люди, обычно пожилые, любят нагнетать значимость и тяготы прошлых лет своей жизни. И разговор на скамье во дворе превращается в своеобразное соревнование на тему: «Нет, тебе всё-таки легче было, а вот мне!..». Другая характерная черта подобных бесед – стремление возвысить себя и принизить других: я-то всегда поступал разумно, а вот он ошибался; я-то предвидел, а они не понимали... И когда мы обижаемся на это, то забываем, что сами порой поступаем точно так же. Отчего чужой эгоизм обижает нас? Во-первых, если выражен открыто и грубо, он попирает законы морали, по которым мы стараемся жить. А во-вторых (что и бывает чаще всего), даже если эгоизм внешне незаметен, мы всё же чутко воспринимаем его – почему? Потому что чужой эгоизм болезненно задевает наш собственный. Святые подвижники не оскорблялись чьим-либо эгоизмом, так как он не мешал им – ведь своего эгоизма у них просто не было! Его место занимала любовь к человеку, какой бы он ни был.

  А когда любви нет, нет и терпения к слабостям человека. Так в отношениях людей появляется та скорлупа, эгоистическая короста, которую очень трудно счищать и удалять. Поэтому понятно, что на такое объективное зло, как эгоизм, люди обычно реагируют не социально, не как члены общества, а чисто личностно: «А почему со мной можно, а он?», «А как же я могу…, а она...?», т.е. человек, верно почувствовав несправедливость в эгоистичном поведении другого, беспокоится прежде всего не о попранной общественной морали, а о своих личных ущемлённых интересах. В таких случаях полезен самоанализ и самоконтроль в самых различных формах: доверительный разговор с другом, ведение дневника, беседа с духовником, исповедь, чтение святоотеческих книг.

4.6. Неблагодарность

  У И.С.Тургенева есть стихотворение в прозе о том, как однажды во время пира две прекрасные дамы были представлены друг другу: благодетельность и благодарность. Они очень удивились, что никогда не встречались раньше! Благодарность - свойство благородной натуры. Мы очень многим обязаны друг другу - и всем обязаны Богу, поэтому в принципе вся наша жизнь должна быть сплошным благодарением. Дал мне - спасибо, принял от меня - также спасибо тебе! "Всяк дар совершен свыше есть".

  Но беда в том, что слишком многие и слишком рано соблазняются фикцией "прав человека". "Права" - хорошая вещь, но только если они опираются на всю громаду наших обязанностей. Права каждого работают, только если все исполняют свои обязанности. А когда обязанности выполняются кое-как или совсем не выполняются, жажда своих прав не утолена, - вот тогда и возникают болезненные вопросы о неблагодарности других людей. Ведь обида на неблагодарность - это жажда благодарности. Возникают подсчёты своих затрат и ожидаемой отдачи от ближнего, завышается цена своей помощи: "Я столько в него вложил!..". В общем, как говорится: на грош амуниции, а на рубль амбиции. И в итоге нравственная картина искажается: неблагодарность возмущает нас не сама по себе, как грех пред Богом, а как невозвращённый нам долг, да ещё с процентами! Выходит, мы творили добро не бескорыстно, по любви, а как наёмники - за плату. И - увы! - "наши добрые дела часто бывают хуже злых, потому что мы ими гордимся и этим оскверняем. … Случается, конечно, что мы совершаем нечто хорошее, но всегда забываем, что это не наш дар Богу, а, наоборот, Бог по любви своей дарует нам благодатную силу, чтобы мы могли хоть иногда сделать что-нибудь доброе. Было бы естественно за это от души возблагодарить Господа. Но, ослепленные гордыней, мы приписываем всё хорошее себе, своей мнимой доброте, своей фиктивной праведности. Сами дела остаются добрыми (кто-то, положим, ухаживает за больными или благотворит Церкви, кто-то много трудится, много молитвословит), но для вечности они обесцениваются нашим самодовольством" [13,с.96].

4.7. Нарушение обязательств, отказ в просьбе

  Конечно, неприятно, когда тебя подводят, когда не сдерживают своих обещаний - а ты на них так надеялся... Наиболее часты недовольства такого рода между родственниками, они связаны тысячами нитей, каждая из которых, напрягаясь, болезненно тянет оба конца. А когда нить рвётся, нам кажется, что это непоправимо, что её уж не связать - "зачем склеивать разбитое?" - и в унынии мы повторяем:

  Ты не узнаешь
и не поможешь:
что не сложилось -
вместе не сложишь...

  Отказ в просьбе также неприятен и больно задевает нас. Не вдаваясь в тонкости (корректна ли наша просьба, уместна ли она, способен ли человек её выполнить и т.п.), мы и в просьбе "гнём свою линию". Вспомним хотя бы, "как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем". Если нас в чём-то подвели, нам худо. Конечно, виновник достоин осуждения, считаем мы. Но это поспешное решение. Мы ведь хотим жить праведно, хотим управить жизнь по-христиански. Раскроем же труды святых отцов - и многократно убедимся, что осуждение - грех, а виновник достоин прежде всего - прощения. Как же так? Ведь он обещал - и не сделал, а у нас, например, сорвалась заготовка капусты, поездка за детьми! А если это ещё и родственник - тогда только держись: припоминается всё - и родственные обязанности, и старые грехи… И часто из-за мелочей родные становятся врагами. Прежде всего - из-за неумения и нежелания прощать, неспособности обратить критику на самого себя: а сам-то я каков? Да и в чём трагедия? Капусту можно заготовить и неделей позже, а за детьми съездить другим транспортом, на такси, в конце концов. В мире ничего случайного нет: если так сложились обстоятельства, значит, так надо, и наши переживания Господь всегда претворит в положительный духовный опыт, если мы прибегнем к Его помощи. А если только злиться, подсчитывать промахи ближних и порывать с ними отношения - очень скоро останешься в "гордом" одиночестве, наедине со своим "прекрасным" характером. Надо ли говорить, сколь страшно одиночество без Бога - а оно непременно без Бога, если не умеешь прощать!

4.8. Непонимание, нечуткость

  Многие жизненные несоответствия и обиды возникают из-за того, что люди говорят на разных языках, не стремясь вникнуть в состояние другого. Мы слишком живём своим мирком и своими заботами, чтобы соблаговолить встать на место ближнего, на его точку зрения - хоть на миг, хоть в чём-то. Точно так же и мы ждём, чтобы нас поняли, нам посочувствовали - а в ответ глухота или хамскимодное: "это ваши проблемы". Душа человека - инструмент тонкий, прикасаться к его струнам надо очень осторожно, а мы зачастую себя считаем ещё и тоньше иных, возвышеннее прочих, и требуем, конечно, очень бережного к себе отношения. Резким диссонансом отзывается наша душа на непонимание и нечуткость

  Это обычная реакция, но встречаются и совсем иные случаи. В Деяниях апостолов описывается, как однажды их били, запретив говорить об Иисусе - "они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие" (Деян.5:41). Оказывается, ради Господа можно всё претерпеть. Могут возразить: совсем иной масштаб, нас обижают нечутким отношением в быту, а там дело шло о вере в Иисуса Христа. Да, масштаб разный, но у Господа нет малых дел - "и крыло мухи имеет вес, а у Бога весы точные". Не прощать чью-то нечуткость - это значит в перспективе готовить себе левое место на Страшном Суде: "Истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне" (Мф.25:45). Вообще, обида на чью-то нечуткость - очень чувствительный и достоверный показатель собственной нечуткости, чёрствости. Давно замечено, что именно эгоистичные люди чаще всего упрекают других в неумении проявить чуткость. На эту тему существует масса примеров и в литературе. Взять хотя бы стихотворение в прозе И.С.Тургенева "Щи". Своей душевной глухотой барыня не поняла состояние простой крестьянки, однако поспешила обвинить её в нечуткости.

4.9. Различие убеждений, мнений

  Люди, часто общающиеся или живущие вместе, имеют много общего, и мнения их по самым разным вопросам часто совпадают, потому что обсуждаются и вырабатываются совместно, возникая и упрочиваясь в едином микроклимате. И мы очень любим получать от других подтверждение наших собственных мыслей. Но вот несогласие или возражение переносим плохо: нервничаем, раздражаемся, возмущаемся - в общем, обижаемся. Особенно если получаем такое от близкого, родного человека.

  Все мы прекрасно понимаем, что каждый человек своеобразен. Нет на земле двух одинаковых людей. Как говорится, каждый из нас - это неповторимый мир, "микрокосм". Но мы не изолированы, мы общаемся, привязываемся к кому-то, дружим, любим, зависим от кого-то, а кто-то зависит от нас - мы нужны друг другу. И при общении обмениваемся мыслями и чувствами, познавая друг друга и самих себя. Господь потому и творит наши души разными, чтобы все мы нуждались друг в друге. Конечно, каждый вступает в общение, уже имея кое-какой жизненный багаж, поэтому каждая новая информация воспринимается нами по-своему, в сопоставлении с тем, что уже имеется в "библиотеке" нашей души по данному вопросу. Система ценностей у каждого своя - а это тот "библиограф", который и пополняет "фонды" по своему усмотрению. И часто так получается, особенно в последнее время, с приходом диктата рыночной психологии и конкуренции, что в нашей душе-"библиотеке" лучшие полки и стеллажи отданы на откуп нашему эгоизму и потребительству.

  И индивидуальность наша расцветает "махровым цветом", нам дико слышать чужую мысль, не согласную с нашими воззрениями. Неприятие иного мнения тут же персонифицируется - в неприязнь к человеку, высказавшему его. Тебе не понравился мой суп? Ничего не смыслишь в кулинарии. Ты не в восторге от моего костюма? У тебя дурной вкус. Ты не одобрил мою статью? Все ясно - завистник и бездарь!

  А то, что и человек, может быть, неплохой, и к нам относится хорошо - но у него просто другое мнение, нам как-то невдомёк. Наше-то мнение кажется нам единственно верным, а "кто не с нами, тот против нас". Вот уже и обида, а там - и вражда. Крайне редко поднимаемся мы до вопроса: а надо ли, чтобы все, всегда, во всём с нами соглашались? И ответ на этот вопрос дан очень давно апостолом Павлом: "Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные" (1 Кор.11:19). Разномыслие допускалось у проповедников, и уж тем паче среди паствы. С другой стороны, когда с нами всегда соглашаются, нас развращают гордыней, верой в собственную нашу непогрешимость - обычная болезнь начальников.

  Истина одна - а путей к ней множество. Одному лишь Богу ведомо, чей путь лучше, а помогает в пути Он каждому. И нам лучше сверить компасы, а не спорить о маршрутах. То же самое можно сказать и о разнообразии мнений. "Желание настаивать на своем мнении - это проявление гордости, а вовсе не признак сильного и твёрдого характера. … Отстаивать нужно не свое мнение, отстаивать нужно истину. А истина слишком редко совпадает с нашим мнением, особенно если мы на нём настаиваем" [13,с.88].

4.10. Непризнание авторитета, старшинства, лидерства.

  Своенравные натуры очень любят видеть действие своей власти, результаты проявления своей воли, это утверждает их в самих себе, поддерживает тонус. Не важно, что чаще всего лидерство их самозваное, а авторитет дутый. Иные привыкли быть центром внимания и поклонения с детства благодаря издержкам воспитания, другие выработали в себе качества лидера в борьбе с трудностями, третьи сочетают эти стороны или ещё как-то ухитрились подчинять себе волю других, - но все переживают, когда ставится под угрозу их влияние, власть, авторитет. Ведь им кажется, что от них исходит порядок, что они знают, как надо и что надо, что они даже отвечают за других - и вдруг эти "другие" (вот дерзость, вот глупость!) осмеливаются не подчиняться, усомниться в "благом" руководстве!.. Обидно? Конечно. Вспомним, как необузданно, до морального садизма, упивался властью в своем провинциальном мирке Фома Фомич Опискин (Ф.М. Достоевский "Село Степанчиково и его обитатели"), как переживала, теряя лидерство, Марья Александровна Москалёва в "Дядюшкином сне". И какой дикой ненавистью загорались они против того, в ком угадывали угрозу своему первенству и авторитету!

  Все эти вещи: и старшинство, и лидерство, и авторитет - суть не что иное, как атрибуты власти, власти одного человека над другим или другими. Бесспорно, удерживать такое первенство необходимо некоторой моральной или психологической силой, поэтому лидеры, как правило, натуры волевые. Где не хватает таланта, они берут упорством, если нет особого интеллекта, в ход идет бойкий и едкий язык, колкая насмешка, ходовые речевые штампы, на которые и возражать-то не хочется. И пока человек идёт вверх, во всё влезая и проявляя хоть какую-то ответственность, ему охотно уступают. Но вот авторитет завоёван и тут часто начинается подмена авторитета самовластием, диктатом. Вообще власть, как и слава, страшное дело, немногие выходили с честью из искушения "медными трубами"!.. И Фома Фомич Опискин, и Марья Александровна Москалёва - это случаи крайние, а литературные образы - яркие и гротескные. В жизни всё бывает обыденнее, пошлее, примитивнее. Отвергнутый авторитет глубоко страдает, обида его укореняется, перерастает в замкнутость, холодность, неприязнь, порой в ненависть, он отвергает всякие попытки примирения, естественно, нисколько не считая себя виноватым. Более того - он укрепляется в мыслях о человеческой "неблагодарности", "нечуткости", эгоизме, чёрствости, и т.п.

  Как видим, этот тяжкий сорт обид может совмещать в себе все вышеперечисленные. Вот где требуется воля и вера, чтобы всею силою сердца воззвать: "Господи, помоги одолеть мою демонскую гордыню!" - "Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом" (Мф.20:26,27), - таков ответ Господа.

4.11. Отказ от помощи, выход из-под опеки

  Лидерство может быть или не быть, но когда бывший подопечный проявляет самостоятельность и смеет отказываться от помощи, - это тоже больно бьёт по нашему самолюбию. Часто нам невдомёк, что надобность в опеке объективно отпала, а наша помощь стала ненужной и даже назойливой и обременительной. Но мы желали бы сохранить статус-кво несмотря ни на что, ибо это втайне льстит нам - вот, мол, какие мы бескорыстные опекуны-добродетели!

  Этот вопрос часто бывает связан с непризнанием старшинства (опекуна или помогающего), но важен и самостоятелен сам факт отказа от помощи или пренебрежения помощью. Конечно, пренебрегать или отказываться, когда помощь нужна и предлагается своевременно и бескорыстно, - грешно. В этом усматривается и глупость, и гордыня. Но и обижаться на это тоже грешно: не хотят - не надо, отойди в сторону. Мало ли почему не хотят! Причин масса, а в чужом сердце разобраться трудно. На всё своё время. Перефразируя Екклезиаста, можно сказать: время помогать - и время прекращать помощь, время опекать - и время дать свободу. Процесс становится лавинообразным и необратимым по мере роста навязчивости: чем назойливее помощь, тем интенсивнее отказ - и тем больнее обида. Но не скрывается ли за обидой на отказ от помощи тонкая рвущаяся надежда привязать к себе человека этой самой помощью и жить в вечной его признательности и зависимости, теша свое самолюбие? Тоже ведь известный из жизни аргумент. Неслучайно же, получив отказ в помощи, часто восклицаем: "Ишь, какие мы гордые!" - и это буквальная правда, потому что именно мы этой помощью часто питаем свою собственную гордость. Нет, "пусть левая твоя рука не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно" (Мф.6:3,4).

4.12. Обида на обижаемого

  Мирская гордость, среди многообразных проявлений, иногда доказывается и обнаруживается гневом на того, кому сделана несправедливость, и ожиданием, чтобы он сам умолял о прощении - сравнительно редкий, но вернейший признак гордости [7,с.121], т.е. мы обижаемся на реакцию обиженного нами же человека, причём совсем не обязательно эта реакция бывает агрессивная или неприязненная по отношению к нам - но мы всё равно недовольны, считая эту реакцию "неправильной", "неадекватной". Например, мать грубо выговорила сыну за малую провинность, он обиделся и замкнулся, а она, усматривая в этом неповиновение и враждебность, распалилась в гневе и обиде ещё больше: "Ишь! Обиделся! На кого обижаешься? На мать обижаешься?!". Это и обида на обиженного, и пример взаимной обиды. Довольно распространена и другая, более тонкая, ситуация: обидчик ждёт от своей жертвы обычного ответного раздражения, злобы, и готов вести войну далее - и вдруг в ответ ни слова, смирение и доброта! В одном ироническом стихотворении А.К. Толстого по этому поводу есть очень верное замечание: "Добра за зло испорченное сердце - ах! не простит". Слова Дмитрия Карамазова также могут быть в какой-то мере пояснением: "Она мне простить не может, что я её благородством превзошёл". Очень показателен в этом отношении рассказ А. Платонова "Юшка", герой которого своей кротостью вызывал злобу у обывателей.

  Обида на обижаемого - признак сильной, развитой гордости и одновременно - указание на то, что сама гордость - явление сложное, подчас очень изощрённое. Если, например, в обиде на нечуткость видна "гордость-превозношение", то поводом обиды на обижаемого может быть своеобразная "гордость-зависть", пожалуй, наиболее страшная и саморазрушительная для личности.

  Можно с большой долей вероятности предположить: в таких случаях чувство зависти обижающего происходит от интуитивного или явного осознания того, что обижаемый не такой как он, что обижаемый морально выше него. Казалось бы, надо радоваться, что Господь посылает обидчику такого человека - но нет, гордость не позволяет! Прояснить ситуацию может честный ответ на вопрос самому себе: так что же конкретно он мне сделал такого, на что я обиделся? Однако надо признать, что часто человек, находящийся в состоянии обиды на обижаемого, просто не способен задать сам себе такой вопрос или, находясь в сильном раздражении и считая себя правым, не считает нужным задумываться об этом.

  В упоминавшемся уже рассказе А. Платонова "Юшка" подобная ситуация развивалась таким образом: "У взрослых людей бывало злое горе или обида; или они были пьяными, тогда сердце их наполнялось лютой яростью. Увидев Юшку, шедшего в кузницу или по двору на ночлег, взрослый человек говорил ему: "Да что ты такой блажной, непохожий ходишь тут? Чего ты думаешь такое особенное?" И после разговора, во время которого Юшка молчал, взрослый человек убеждался, что Юшка во всем виноват, и тут же бил его" [23,с.127].